Неточные совпадения
Влас наземь опускается.
«Что так?» — спросили странники.
— Да отдохну пока!
Теперь не скоро князюшка
Сойдет с коня любимого!
С тех пор, как слух прошел,
Что
воля нам готовится,
У князя речь одна:
Что мужику у
баринаДо светопреставления
Зажату быть в горсти!..
Правдин (не допуская Скотинина).
Господин Скотинин! Рукам
воли не давай.
Софья. Я сказала, что судьба моя зависит от
воли дядюшкиной, что он сам сюда приехать обещал в письме своем, которого (к Правдину) не позволил вам дочитать
господин Скотинин.
Я кое-как стал изъяснять ему должность секунданта, но Иван Игнатьич никак не мог меня понять. «
Воля ваша, — сказал он. — Коли уж мне и вмешаться в это дело, так разве пойти к Ивану Кузмичу да донести ему по долгу службы, что в фортеции умышляется злодействие, противное казенному интересу: не благоугодно ли будет
господину коменданту принять надлежащие меры…»
— Это, батюшка, земля стоит на трех рыбах, — успокоительно, с патриархально-добродушною певучестью объяснял мужик, — а против нашего, то есть, миру, известно, господская
воля; потому вы наши отцы. А чем строже
барин взыщет, тем милее мужику.
Если приказчик приносил ему две тысячи, спрятав третью в карман, и со слезами ссылался на град, засухи, неурожай, старик Обломов крестился и тоже со слезами приговаривал: «
Воля Божья; с Богом спорить не станешь! Надо благодарить
Господа и за то, что есть».
Поэтому для Захара дорог был серый сюртук: в нем да еще в кое-каких признаках, сохранившихся в лице и манерах
барина, напоминавших его родителей, и в его капризах, на которые хотя он и ворчал, и про себя и вслух, но которые между тем уважал внутренно, как проявление барской
воли, господского права, видел он слабые намеки на отжившее величие.
А то, что называют
волей — эту мнимую силу, так она вовсе не в распоряжении
господина, „царя природы“, а подлежит каким-то посторонним законам и действует по ним, не спрашивая его согласия.
Жена его, Марфа Игнатьевна, несмотря на то что пред
волей мужа беспрекословно всю жизнь склонялась, ужасно приставала к нему, например, тотчас после освобождения крестьян, уйти от Федора Павловича в Москву и там начать какую-нибудь торговлишку (у них водились кое-какие деньжонки); но Григорий решил тогда же и раз навсегда, что баба врет, «потому что всякая баба бесчестна», но что уходить им от прежнего
господина не следует, каков бы он там сам ни был, «потому что это ихний таперича долг».
— Барыня приказала, — продолжал он, пожав плечами, — а вы погодите… вас еще в свинопасы произведут. А что я портной, и хороший портной, у первых мастеров в Москве обучался и на енаралов шил… этого у меня никто не отнимет. А вы чего храбритесь?.. чего? из господской власти вышли, что ли? вы дармоеды, тунеядцы, больше ничего. Меня отпусти на
волю — я с голоду не умру, я не пропаду; дай мне пашпорт — я оброк хороший взнесу и
господ удоблетворю. А вы что? Пропадете, пропадете, словно мухи, вот и все!
— А бог их ведает, батюшка Владимир Андреевич…
Барин, слышь, не поладил с Кирилом Петровичем, а тот и подал в суд, хотя по часту он сам себе судия. Не наше холопье дело разбирать барские
воли, а ей-богу, напрасно батюшка ваш пошел на Кирила Петровича, плетью обуха не перешибешь.
Новое поколение не имеет этого идолопоклонства, и если бывают случаи, что люди не хотят на
волю, то это просто от лени и из материального расчета. Это развратнее, спору нет, но ближе к концу; они, наверно, если что-нибудь и хотят видеть на шее
господ, то не владимирскую ленту.
Он был камердинером Сенатора и моего отца во время их службы в гвардии, добрый, честный и трезвый человек, глядевший в глаза молодым
господам и угадывавший, по их собственным словам, их
волю, что, думаю, было не легко.
Года через два после этого Павла вызвали в Малиновец для домашних работ. Очевидно, он не предвидел этой случайности, и она настолько его поразила, что хотя он и не ослушался барского приказа, но явился один, без жены. Жаль ему было молодую жену с вольной
воли навсегда заточить в крепостной ад; думалось: подержат
господа месяц-другой, и опять по оброку отпустят.
— А мы прежде вольные были, а потом сами свою
волю продали. Из-за денег
господам в кабалу продались. За это вот и судить нас будут.
Улита домовничала в Щучьей-Заводи и имела на
барина огромное влияние. Носились слухи, что и стариковы деньги, в виде ломбардных билетов, на имя неизвестного, переходят к ней. Тем не менее вольной он ей не давал — боялся, что она бросит его, — а выпустил на
волю двоих ее сыновей-подростков и поместил их в ученье в Москву.
Фирс. Живу давно. Меня женить собирались, а вашего папаши еще на свете не было… (Смеется.) А
воля вышла, я уже старшим камердинером был. Тогда я не согласился на
волю, остался при
господах…
— Со всячинкой. При помещиках лучше были; кованый был народ. А теперь вот все на
воле, — ни хлеба, ни соли!
Баре, конечно, немилостивы, зато у них разума больше накоплено; не про всех это скажешь, но коли
барин хорош, так уж залюбуешься! А иной и
барин, да дурак, как мешок, — что в него сунут, то и несет. Скорлупы у нас много; взглянешь — человек, а узнаешь, — скорлупа одна, ядра-то нет, съедено. Надо бы нас учить, ум точить, а точила тоже нет настоящего…
Всю жизнь у этого гордого, полного страстей, важного
барина, настоящего гранд-сеньора, была память о смерти, и все время он хотел смириться перед
волей Бога.
Подпольный человек восклицает: «Ведь я, например, нисколько не удивлюсь, если вдруг ни с того ни с сего, среди всеобщего будущего благоразумия возникнет какой-нибудь джентльмен, с неблагородной или, лучше сказать, с ретроградной и насмешливой физиономией, упрет руки в бок и скажет нам всем: а что,
господа, не столкнуть ли нам все это благоразумие с одного раза ногой, прахом, единственно с той целью, чтобы все эти логарифмы отправились к черту и нам опять по своей глупой
воле пожить!» У самого Достоевского была двойственность.
— Если вы до сего времени не ведали, то ведайте, что в рекруты продавать людей запрещается; что крестьяне людей покупать не могут; что вам от
барина дана отпускная и что вас покупщики ваши хотят приписать в свою волость будто по вашей
воле.
Таковым урядникам производилася также приличная и соразмерная их состоянию одежда. Обувь для зимы, то есть лапти, делали они сами; онучи получали от
господина своего; а летом ходили босы. Следственно, у таковых узников не было ни коровы, ни лошади, ни овцы, ни барана. Дозволение держать их
господин у них не отымал, но способы к тому. Кто был позажиточнее, кто был умереннее в пище, тот держал несколько птиц, которых
господин иногда бирал себе, платя за них цену по своей
воле.
Он. Не продажею оно и делается.
Господин сих несчастных, взяв по договору деньги, отпускает их на
волю; они, будто по желанию, приписываются в государственные крестьяне к той волости, которая за них платила деньги, а волость по общему приговору отдает их в солдаты. Их везут теперь с отпускными для приписания в нашу волость.
Но
волю мою сам
господь подкреплял,
Их речи ее не сломили!
— Виноват,
господа, виноват, — торопливо повинился князь, — пожалуйста, извините; это потому, что мне подумалось, что не лучше ли нам быть совершенно откровенными друг с другом, но ваша
воля, как хотите.
— А право, это бы хорошо! — заметила Настасья Филипповна, вдруг вся оживляясь. — Право бы, попробовать,
господа! В самом деле, нам как-то невесело. Если бы каждый из нас согласился что-нибудь рассказать… в этом роде… разумеется, по согласию, тут полная
воля, а? Может, мы выдержим! По крайней мере ужасно оригинально…
— Да что дома? Дома всё состоит в моей
воле, только отец, по обыкновению, дурачится, но ведь это совершенный безобразник сделался; я с ним уж и не говорю, но, однако ж, в тисках держу, и, право, если бы не мать, так указал бы дверь. Мать всё, конечно, плачет; сестра злится, а я им прямо сказал, наконец, что я
господин своей судьбы и в доме желаю, чтобы меня… слушались. Сестре по крайней мере всё это отчеканил, при матери.
— И даже, князь, вы изволили позабыть, — проскользнул вдруг между стульями неутерпевший Лебедев, чуть не в лихорадке, — изволили позабыть-с, что одна только добрая
воля ваша и беспримерная доброта вашего сердца была их принять и прослушать и что никакого они права не имеют так требовать, тем более что вы дело это уже поручили Гавриле Ардалионовичу, да и то тоже по чрезмерной доброте вашей так поступили, а что теперь, сиятельнейший князь, оставаясь среди избранных друзей ваших, вы не можете жертвовать такою компанией для этих господ-с и могли бы всех этих
господ, так сказать, сей же час проводить с крыльца-с, так что я, в качестве хозяина дома, с чрезвычайным даже удовольствием-с…
Правду говоря, однако, всех тяжеле в этот день была роль самого добросердого
барина и всех приятнее роль Зины. Ей давно смерть хотелось возвратиться к мужу, и теперь она получила разом два удовольствия: надевала на себя венок страдалицы и возвращалась к мужу, якобы не по собственной
воле, имея, однако, в виду все приятные стороны совместного житья с мужем, которыми весьма дорожила ее натура, не уважавшая капризов распущенного разума.
— Как не вздор!.. И на волю-то вас отпущу, и Кирюшка какой-нибудь — друг мой, а я уж и батькой вторым стал; разве
барину следует так говорить; мы ведь не дорого возьмем и рыло, пожалуй, после того очень поднимем.
Делать нечего, старик вплакался, пошел опять к
барину: «Возьми, батюшка, назад, не дай с голоду умереть!» Вот оно воля-то что значит!
В самом деле,
господа, что такое завещание? — завещание, говорите вы, есть выражение
воли завещателя.
«Нет, черт возьми! — сказал (как сейчас это помню) Петр Бурков, лихой малый и закадычный мой друг, — в таком положении нам,
воля ваша, оставаться нельзя; мы,
господа, люди образованные, имеем вкус развитой; мы, черт возьми, любим вино и женщин!» В это время — может быть слыхали вы? — имел в Петербурге резиденцию некоторый Размахнин, негоциант тупоумнейший, но миллионер.
— Да как же тут свяжешься с эким каверзником? — заметил смотритель, — вот намеднись приезжал к нам ревизор, только раз его в щеку щелкнул, да и то полегоньку, — так он себе и рожу-то всю раскровавил, и духовника потребовал:"Умираю, говорит, убил ревизор!" — да и все тут. Так господин-то ревизор и не рады были, что дали рукам
волю… даже побледнели все и прощенья просить начали — так испужались! А тоже, как шли сюда, похвалялись: я, мол, его усмирю! Нет, с ним свяжись…
— Что ж, видно, уж
господу богу так угодно; откупаться мне,
воля ваша, нечем; почему как и денег брать откуда не знаем. Эта штука, надзор, самая хитрая — это точно! Платишь этта платишь — ин и впрямь от своих делов отставать приходится. А ты, ваше благородие, много ли получить желаешь?
— Это что говорить! Знаю я и помещиков, которые… Позвольте вам доложить, есть у нас здесь в околотке
барин, Федор Семеныч Заозерцев прозывается, так тот еще когда радоваться-то начал! Еще только слухи об
воле пошли, а он уже радовался!"Теперь, говорит, вольный труд будет, а при вольном труде земля сам-десят родить станет". И что же, например, случилось: вольный-то труд пришел, а земля и совсем родить перестала — разом он в каких-нибудь полгода прогорел!
— Известно, как же возможно сравнить! Раб или вольный! Только, доложу вам, что и
воля воле рознь. Теперича я что хочу, то и делаю; хочу — лежу, хочу — хожу, хочу — и так посижу. Даже задавиться, коли захочу, — и то могу. Встанешь этта утром, смотришь в окошко и думаешь! теперь шалишь, Ефим Семенов, рукой меня не достанешь! теперь я сам себе
господин. А ну-тко ступай,"сам себе
господин", побегай по городу, не найдется ли где дыра, чтобы заплату поставить, да хоть двугривенничек на еду заполучить!
— Готов не токмя что своим
господам исполнять их барскую
волю, — продолжал Евсей, — хоть умереть сейчас! Я образ сниму со стены…
— Я совершенно присоединяюсь к словам
господина Кириллова… эта мысль, что нельзя мириться на барьере, есть предрассудок, годный для французов… Да я и не понимаю обиды,
воля ваша, я давно хотел сказать… потому что ведь предлагаются всякие извинения, не так ли?
—
Господа, если бы так, — продолжал Верховенский, — то ведь всех более компрометировал себя я, а потому предложу ответить на один вопрос, разумеется, если захотите. Вся ваша полная
воля.
Егор Егорыч, став около фортепьяно, невольно начал глядеть на Сусанну, и часто повторяемые священником слова: «мати
господа моего», «мати
господа вышняго», совершенно против
воли его вызвали в нем воспоминание об одной из множества виденных им за границей мадонн, на которую показалась ему чрезвычайно похожею Сусанна, — до того лицо ее было чисто и духовно.
И хотя наши собеседования почти всегда заканчивались словами: «необходимо погодить», но мы все-таки утешались хоть тем, что слова эти составляют результат свободного обмена мыслей и свободно-разумного отношения к действительности, что
воля с нас не снята и что если бы, например, выпить при сем две-три рюмки водки, то ничто бы, пожалуй, не воспрепятствовало нам выразиться и так: «
Господа! да неужто же, наконец…»
—
Господь хранит ходящих в незлобии! — сказал Годунов, скромно опуская глаза. — А впрочем, всё в его святой
воле! Прости же, князь; до скорого свидания; не забудь, что ты обещал позвать меня на свадьбу.
— Ведаю себя чистым пред богом и пред государем, — ответствовал он спокойно, — предаю душу мою
господу Иисусу Христу, у государя же прошу единой милости: что останется после меня добра моего, то все пусть разделится на три части: первую часть — на церкви божии и на помин души моей; другую — нищей братии; а третью — верным слугам и холопям моим; а кабальных людей и рабов отпускаю вечно на
волю! Вдове же моей прощаю, и вольно ей выйти за кого похочет!
Правда, не молод был боярин; но
господь благословил его и здоровьем, и дородством, и славою ратною, и
волею твердою, и деревнями, и селами, и широкими угодьями за Москвой-рекой, и кладовыми, полными золота, парчи и мехов дорогих.
Когда
господь наводит на нас глады и телесные скорби, что нам остается, как не молиться и покоряться его святой
воле?
— Елена Дмитриевна! Видно, так угодно
господу, чтобы приял я смерть от царя. Не на радость вернулся я на родину, не судил мне
господь счастья, не мне ты досталась, Елена Дмитриевна! Пусть же надо мной
воля божия!
— Ты вот послушай, что дальше-то, как
господь батюшка распорядился: через этого человека всем православным
воля вышла…
Стало быть, перед
волей это было, не в долгих годах, — триденную барщину изделали: три дни чтобы на
барина работать, три дни на себя, воскресное дело —
господу богу.
— Что и говорить! вы —
господа! у вас своя
воля! Однако, чай, воля-воля, а тоже и по чужой дудочке подплясывать приходится!